Новую постоянную рубрику нашей новостной ленты «Неизвестный» Калашников» мы посвящаем 100—летию легендарного конструктора, имя которого носит ИжГТУ.
Не претендуя на открытия или сенсации, мы постараемся рассказать о том, что известно немногим или, на наш взгляд, осталось за рамками официальной биографии М. Т. Калашникова. Надеемся, это поможет заинтересованному читателю увидеть за «всемирно известным брендом» образ живого человека, его судьбу, полную испытаний, труда, поражений и побед.
При подготовке этих очерков мы использовали большое количество открытых источников — книги М. Т. Калашникова, публикации различных СМИ и книжные издания, а также — архив пресс-центра ИжГТУ. Всем уважаемым авторам этих материалов, указать которых просто не представляется возможным, приносим свою искреннюю благодарность.
Школа: начало пути
Говорят, все мы вышли из детства, а значит — из школы. Школьные годы — чудесные или не очень, оставляют свой след в душе навсегда. Более того, в зрелом возрасте, мысленно оборачиваясь назад, кто из нас не удивлялся: а ведь истоки и всего образа жизни, и профессии, и круга интересов все-таки — там, там...
Отец Калашникова, Тимофей Александрович имел всего два класса церковно-приходской школы, мать Александра Фроловна была малограмотной, но Миша Калашников пошел в школу, уже умея читать и писать — выучился у старших детей в семье. Учился он с охотой, на всю жизнь запомнил первую учительницу — Зинаиду Ивановну, которая, по его словам, «большим терпением и добротой воспитывала таких разных по своему физическому и умственному развитию, деревенских ребятишек».
В Бакчарском районе Нарымского края, где оказалась семья Калашниковых после раскулачивания, до 1937 года существовало разделение школ: комендатурские, спецпереселенческие — для детей сосланных, и — коренная школа в Парбиге, где учились дети местного населения.
В деревне Нижней Моховой была только школа- четырехлетка. По воспоминаниям одноклассника И. В. Мельникова, в 1933 году, окончив в своей деревне 4 класс, они с Мишей Калашниковым решили учиться дальше и пешком махнули за 35 км в село Высокий Яр. Мест в пятом классе не оказалось, а, чтобы поступить в шестой, нужно было сдать экзамены по русскому языку и математике. Мальчишки экзамены сдали успешно и уже собирались в эту школу, но тут в соседней Воронихе открылась неполная средняя школа. Из всех окрестных поселков от Новой Бурки до Парбига сюда собралось почти 100 пятиклашек — три класса. По воспоминаниям старожилов «...в Воронихе только один местный был — охотник Воронин и жил он на заимке. И тот неизвестно куда исчез с появлением переселенцев. Остальные все были сосланные с Алтая, и т.д. был даже один дед Саид Нашитович Хусин — сириец.»
М. Т. Калашников: «В школу в Воронихе ходили пешком — это 15 км. На неделю, а то и на две мать наготовит еды — и в дорогу. Определяли там на квартиры. Домой я ходил только раз в неделю — в воскресенье. Зимой тяжко было ходить, потому что по болоту ходили, по настилу из бревен. Называется „голья“ — трясина ужасная, иногда и брызжет оттуда гнилой водой. Там я и закончил школу — восемь классов. Это уж я девятый прибавил от себя».
В школе не было «...ни учебников, ни тетрадей, ни вообще хоть какой-нибудь бумаги. Мы исписывали все чистые „островки“ в газетах и книгах. Делали тетрадки даже из березовой коры. Берестяные грамотки расшифровывают сейчас ученые в старинном Новгороде, а сколько бы могла рассказать наша воронихинская береста, политая потом, покрытая пятнами чернил и раздавленных комаров-кровососов?! У нас даже появились подобия учебников на коре: помню, как я сам по просьбе учительницы вырезал таблицу умножения для младших классов».
Несмотря на это, ссыльные школы были своего рода замечательные — как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Учителями в них были в основном ссыльные политические переселенцы из Москвы и Ленинграда, с университетским образованием; в школе работали технические кружки, драмкружки, ставились пьесы.
Учеба Мише Калашникову давалась без затруднений, особенно увлекали литература, геометрия и физика. Как писал сам Калашников: «Именно на этой почве я подружился с нашим учителем физики, уже достаточно пожилым человеком, появление которого в наших местах было окружено сочувственной тайной. Учеников, которые выделялись своими знаниями, он отличал и называл на старинный манер: я у него был Калашников Михаил Тимофеев».
Например, Михаил Тимофеев не на шутку увлекся идеей соорудить вечный двигатель: "...Даже чертежи делал, несколько лет мучился... Но не было возможности найти нужных ... миниатюрных подшипников, строго калиброванных по размеру и весу шариков. Их не было ни в Нижней Моховой, ни в Воронихе. Попадись они мне в ту пору, может, судьба моя сложилась бы несколько иначе...
«Понимаешь ли, Михаил Тимофеев, — говорил ему учитель физики, — «лучшие мировые умы уже давно сошлись на том, что создание вечного двигателя невозможно. Но ты так убедительно доказываешь обратное! ...Ну, если сработает — пятерку получишь».
Кстати, опыт у юного изобретателя к тому времени был изрядный: уже 6-летний Миша пытался сделать деревянные коньки. Но нужного материала — в Курье тогда и любую железку надо было поискать! — и проволоки хватило только на один конек. Пришлось испытывать коньки на речке в одном экземпляре. Закончилось все тем, что конькобежец попал в прорубь и едва не утонул — спасла шуба с плеча старшего брата, удержала на воде. После коньков настала очередь велосипеда, — но он не получился.
У школьника Калашникова непреходящее любопытство к любым устройствам не прошло: он постоянно набивал свои карманы всяческим «железом», а, если в его руки попадался какой-нибудь неисправный механизм, — тут же принимался его исследовать: «Сперва я тащил находку домой и надежней припрятывал в свой тайник на чердаке. Улучив момент, доставал ее, брал в сарае отцовский инструмент и уходил за дом. Там раскручивал, отвинчивал, разбирал: мне было очень интересно узнать, как же эта штука работала и почему не работает сейчас? ... если удавалось восстановить механизм, я был очень доволен собой и гордо выходил из своего укрытия победителем!»
Подростку Калашникову впервые довелось разобрать и настоящий браунинг: «Трясущимися руками я принялся разбирать эту чудо-технику. Все было покрыто ржавчиной, и, тем не менее, я быстро справился с разборкой. ... Тут мне открылся новый мир механизмов — мир оружия!».
Школа из Воронихи впоследствии была переведена в Парбиг. Сегодня средняя школа в Парбиге носит имя М. Т. Калашникова.
