Все, кто хоть раз побывал в конференц-зале на втором этаже первого учебного корпуса ИжГТУ имени М.Т. Калашникова, конечно, видели на стене портреты ректоров университета. Двадцать лет назад серию портретов руководителей «Механа» выполнила выпускница худграфа УдГУ и Строительного факультета ИМИ, мастер спорта и профессор вуза Эмилия Гавриловна Юферева. Эти картины теперь будут представлены в экспозиции Историко-патриотического центра ИжГТУ.
В конференц-зале открылась новая, дополненная галерея из 8 портретов ректоров ИМИ-ИжГТУ, сменявших друг друга в течение 70 лет существования вуза. Автор серии портретов — Член союза художников России и УР Александр Альбертович Чувашев.
Александр Чувашев — известный ижевский художник и скульптор, участник международных и общероссийских фестивалей и выставок (Москва, Саранск, Чебоксары, Казань, Ижевск, Кельн и др.). В течение десяти лет — старший преподаватель кафедры декоративно-прикладного искусства Института искусств и дизайна УдГУ. Автор персональных выставок, тематических серий различных жанров — от деревенской «Беззаботной жизни» до калейдоскопа циркового мира «Под маской смеха». А также — верный рыцарь модерна, больших форматов и широкого мазка.
Пресс-служба ИжГТУ попросила Александра Альбертовича рассказать о себе, о своем призвании и профессии, о работе над портретной галереей ректоров.
О времени и о себе
— Желание рисовать, — наверное, это у меня от мамы. Ее уже нет на свете, ковид. Она, я думаю, была несостоявшийся художник, который должен был стать художником! И судьба ее к этому подводила, но... Сверстники ее шли на завод, и родители посоветовали, и все случилось иначе... А она всю жизнь рисовала и лепила! Для меня, маленького мальчишки, это была волшебница, которая может взять лопату и из снега сделать слона! Я не понимал — как это у нее получается? Она брала краски, что-то для меня рисовала, а я пытался повторить за ней. Потом я узнал, что ей, в свою очередь, все это показал отец-фронтовик, мой дед. Он даже не в художестве так себя проявлял, а всю жизнь писал дневники, и как красиво — Пушкин бы позавидовал! Никогда -шариковой ручкой, а каллиграфическим почерком, с завитушками, только чернильным пером, и на полях — всегда зарисовки. И так — каждый день: «Сегодня было — 20 градусов... Саша получил в школе тройку...». К сожалению, этот архив в семье не сохранился, сейчас родители, конечно, об этом жалеют.
Я — выпускник УдГУ. Поступил туда не с первого раза, но, как оказалось, — к счастью: мне повезло и на группу, и на очень хорошего преподавателя. Анвар Гуммарович Сафиуллин старался не просто научить нас академическому рисунку и живописи, но учил быть Художниками. Он познакомил нас с мировым искусством, а распространенная проблема наших художников в том, что они «варятся в собственном соку». А это — проблема. Был и есть в искусстве Матисс, и надо хотя бы попытаться его понять, а отрицать — невозможно. Это долгий, но важный разговор.
Сейчас меня можно назвать «вольнозанятым», в университете меня, наверное, сожгла бумажная работа... Я заметил, что творчества стало меньше, а больше — отчета, и это — за право преподавать. Почувствовал, что меня загоняют «в рамки» и — убежал. Но связь с университетом у меня прочная, чуть ли не каждый день я бываю там, там много знакомых и друзей, меня еще помнят. Горжусь, что несколько моих учеников стали профессиональными художниками, работают в значимых художественных заведениях — в Государственном театре оперы и балета УР имени П.И. Чайковского и Государственном русском драматическом театре Удмуртии.
Я много работаю, у меня каждый год по несколько выставок, пишу целыми сериями, и, когда есть эта серия в голове, пока ее не выпишу из себя — не заканчиваю. Творчество хорошо тем, что ты свободен в выборе, делаешь то, что захочешь, то, что придумал, и это — твое.
О себе всегда сложно говорить, но искренне скажу — я всегда делаю с душой, в первую очередь — чтобы мне самому, правда, понравилось то, что сделал. Для меня слово «халтура» — вообще недопустимо. Любая работа — заказная или своя задуманная должна быть сделана на 200%, — ну, так я отношусь к себе. Я должен быть доволен собой, а если нет — меня любая критика просто «сожмет». Но если получилось так, как задумал — я уверен... Когда картина гармонична — посмотрите на Пикассо или на Матисса — пусть рука не та, пусть кто-то из великих не умел стопы рисовать... Но посмотрите — это же шедевр! Это настолько въедается в мозг, что я могу эту картину повесить у себя и любоваться каждый день, как в первый раз. Палец длиннее, нос смотрит в сторону — это все ерунда, должна быть суть самой живописи, как это написано, почему и как подано.
Я занимался и графикой, но как-то ушел в живопись, в ней все и слилось — и линия, и пластика. Занимаюсь скульптурой, делаю камерные скульптурные вещи... Как, наверное, каждый современный художник, работаю с заказами. У нас творческий союз с двумя бывшими моими студентами, для скульптурных проектов мы объединяемся — так легче решать технические и финансовые вопросы. Как пример — наша работа «Триумф Победы», реконструкция по старым фотографиям и архивному материалу скульптурной группы воткинского скульптора Михаила Тутынина на драмтеатре (Крышу ДК «Ижмаш», где во время войны размещались цеха по изготовлению стрелкового оружия, с 1948 года украшала композиция «Триумф Победы» с трехметровыми фигурами рабочего и солдата, но она была разрушена во время реконструкции здания в 2010 г. — ред.)
Время сейчас — не слишком простое для художников, непросто сохранить себя как художника. Мне сорок первый год, но в нашем Союзе художников моложе меня — только один мой бывший ученик. Я прихожу в университет, разговариваю со студентами, и они посмеиваются над «дядей», который спрашивает их «Чего ты хочешь добиться?». «Да, это прикольно, порисовать, полепить», — говорят они, — «Но становиться художником? Нет! Я буду заниматься бизнесом, открою кафе, стану блогером, в крайнем случае — дизайнером...».
О временах, о людях, о судьбе
— Когда мне предложили сделать серию портретов ректоров ИжГТУ, я сразу понял, что это серьезная работа, непростой заказ. Например, в моем распоряжении было много фотографий, в том числе, черно-белых, а надо представить их в цвете, что уже сложно. Как угадать — какой у человека цвет кожи, смуглый человек, скажем, или белокожий? Черно-белое фото — это всего лишь сочетание темных и светлых пятен, мест, как это поймать мазком?
При этом, вообще, фотоматериал такого рода, доцифрового времени сильно отличается от сегодняшних фотографий — сейчас у каждого камера, можно, конечно, отснять все детали. Но зато на старых снимках есть цельность образа, цветные фотографии этого не передают!
Где-то я пытался найти что-то нейтральное, где-то, используя опыт наблюдений и работы (кое-кто же меня считает конкретно портретистом!). А я наблюдаю много, когда еду, например, в транспорте — всегда смотрю на людей. Стараюсь, конечно, не разглядывать в упор, но всегда смотрю — какие они разные, как улыбаются или хмурятся, как свет играет на лице, стараюсь все это запомнить.
Написал для галереи первый «пилотный» портрет, в вузе его посмотрели, обсудили и решили, что можно заказывать мне всю серию.
Я сам выбрал относительно нейтральный фон для портретов, и он, если вы обратите внимание, — несколько отличается на разных холстах — где-то более темный, с оттенками, где-то более голубой, подбирал к каждому — свой. Говорят, «попал» в диапазон «фирменного» темно-синего цвета ИжГТУ.
Когда я пишу портрет, конечно, я пытаюсь представить, что это за человек. И, конечно, поинтересовался биографиями каждого ректора, почитал, кто есть кто, это очень разные судьбы и характеры, но все равно больше работал по фотографиям: ведь художник — это зрительное ощущение, говорить за себя должен уже сам портрет.
А вот я сам — разговаривал с каждым. Когда пишу, я как бы общаюсь со своими героями и сначала знакомлюсь: раскидал их вокруг, поставил, ну, что ребята, будем работать с вами? Начинаю работать. Одному, чувствую, я своими стараниями и вопросами — уже поднадоел... Или он — мне. Значит, отставляю, следующий! Со всеми и с каждым разговариваю здесь и сейчас, чтобы это был «живой разговор» и выглядело живо.
Знаете, когда я прихожу на выставку и вижу «замученные», многослойные картины, где все писано-переписано, на холсте — десятки слоев, видно, как автор мучился с рукой или носом, как он не умеет это делать! Я уверен, что «замученная» картина, «вылизанность» каждого сантиметра полотна несет негатив, это смерть картины, неживой образ, тут не случилось чудо! Быстро написанная картина, на вдохновении (от слова вдох!), в которой схвачены живые спонтанные эмоции художника — это как свежий ветер. И то, как картина рождалась — тоже будет чувствоваться всегда.
Сейчас многие художники-портретисты, работают с проектором — т. е. фото с компьютера переносится на холст, обводится и ... Никогда не позволю себе так, и себя этим «на вшивость» проверяю, — потому что теряется живая связь, это уже конъюктура и поток... А за что платить художнику, если он не творец и не волшебник?
И, конечно, пришлось «поколдовать» над каждым портретом из этой серии. Очень интересное лицо, например, у вашего первого ректора — он чуть с хитрецой, видно, что сдержанный человек, он очень серьезен, такие глубокие глаза и особый взгляд.
А ближе всего и понятнее, что ли, и с художественной стороны, и по душе, мне показался Василий Карпунин, ваш ректор, который воевал. Я его почувствовал. Там было две очень выразительных фотографии — где он более серьезный и другой, веселый, где догадаться было нетрудно, что, видимо, и щеки у него там раскраснелись, и глаза блестят, и улыбка близко...
Я после пробного портрета начал с него, у меня у самого дед воевал... До сих пор, когда фильмы смотрю про войну, без конца себя спрашиваю: как эти люди, прошедшие войну, смогли остаться людьми? Мне приходилось писать серию портретов фронтовиков — писал иногда буквально со слезами на глазах, ордена на них «вешал» и думал — чего стоили они, эти ордена? Как ты потом жил с этим, вот в чем дело. И деда своего вспоминаю, очень был скромный человек, а иногда говаривал: «Всем дали медаль за форсирование Одера, а мне — не дали...». И, если вы заметили, я немного ректорам советского времени и Карпунину тоже, — добавил «ретро». И получилось это само собой: берешь черно-белую фотографию, и хочется написать его в этом, в его настоящем времени, и нашего глянца тут никак не получится...
Буду рад, если кто-то задержится взглядом на этой галерее, может, подойдет поближе, постоит у портретов. И, как и я, что-то мысленно спросит, и — даже услышит ответ...
Ректоры ИМИ-ИжГТУ:
- Владимир Павлович Остроумов, 1952 −1964 гг.
- Николай Васильевич Талантов, 1964 −1972 гг.
- Василий Александрович Карпунин, 1972 −1975 гг.
- Алексей Матвеевич Липанов, 1975 −1983 гг.
- Олег Иванович Шаврин, 1983 −1988 гг.
- Иван Васильевич Абрамов, 1989 −2007 гг.
- Борис Анатольевич Якимович, 2007- 2017 гг.
- Грахов Валерий Павлович, 2017 −2021 гг.
