17 февраля 1944 года закончилась Корсунь-Шевченковская операция (также Ко́рсуньский или Черка́сский котёл, Черка́сское окруже́ние), одна из наиболее масштабных как при освобождении Правобережной Украины, так и в целом среди сражений Великой Отечественной.
«Корсунь-Шевченковский выступ» — это территория площадью около 10 тыс. квадратных километров большей частью в Черкасской, меньшей — в Киевской области, где была сосредоточена мощная группировка немецких войск: по разным оценкам, от 60 до 140 тысяч человек. Она «раскалывала» советские войска Второго Украинского и Первого Украинского Фронта на севере.
В конце января части двух Украинских фронтов встретились, а к 3 февраля «кольцо» окружения немецкой группировки было замкнуто окончательно. Как и следовало ожидать, противник не смирился — были брошены крупные силы, с большим количеством новых тяжелых танков.
Операция завершилась ликвидацией котла и частичным разгромом окружённой группировки (34 % военнослужащих вермахта погибло), фашисты были уже навсегда отброшены от Днепра.
Участником этого сражения был уроженец Алнашей, единственный сын двух сельских учителей, студент, эвакуированной в Ижевск «Бауманки», доброволец и впоследствии — декан Машиностроительного факультета Борис Владимирович Саушкин.
«Мы говорили с Борей о войне», — вспоминал другой его коллега и однокурсник, Заслуженный деятель науки УР, к. техн. наук, безусловный авторитет наших ракетчиков и по отзывам учеников- «преподаватель мечты» Владимир Наумович Гринберг. — «Боря потрясающие вещи рассказывал мне о Шевченковской операции 1944-го (в солдатском просторечии — „Корсунь-Шевченковское побоище“). О том, как это было ужасно, — там окружили значительную группировку немцев, немцы отказались сдаваться и прорвались, но тяжелой ценой, — их подавили танками... Боря рассказывал, что они ходили по человеческим кускам, размятым гусеницами в снегу и грязи. А ведь ему тогда только исполнилось двадцать, по сути — третьекурсник ...
Знаю, что одну из своих медалей Борис получил за разведку в немецком тылу. Их обнаружили, и больше суток они сидели в болоте, куда их загнали немцы. После этого у него и ноги больные были, в конце жизни ведь он уже не ходил, ездил на каталке. Ордена — просто так не давали...»
«Воевал я вроде неплохо, судя по всему, у меня все солдатские награды — „Слава III степени“, медали „За отвагу“ и „За боевые заслуги“», — говорил сам Борис Владимирович.
Орден Славы — военный орден СССР трех степеней, учреждённый в 1943 г. —высший солдатский орден. Фронтовая газета „Вперед на врага“, от 13 января 1945 г писала про нашего Саушкина так: «Об этом случае знает весь наш полк: 5 автоматчиков вышли победителями против 40 гитлеровцев. Первую группу гитлеровцев встретили и уничтожили гранатами ст. сержант Гуреев и ефрейтор Саушкин. Гвардейцы так и не подпустили фашистов к нашим окопам“. Ефрейтор Саушкин за этот подвиг был награжден Орденом Славы III степени».
Б.В. Саушкин воевал на 1, 2, 3 Прибалтийском и Ленинградском фронтах, в гвардейской Воздушно-десантной бригаде МВО г. Раменска, затем до Победы — в Гвардейском Тяжелом танковом Новгородском полку 1 Прибалтийского фронта. Закончил войну инженер-капитан Саушкин 8 мая 1945, в Латвии.
В октябре 1945-го Борис Саушкин вернулся в Алнаши, пошел работать в школу: учил ребят-односельчан математике и черчению, а в конце следующего лета поехал в Москву, в родной институт.
Борис Владимирович — фигура в истории ИМИ-ИжГТУ — легендарная. После войны — студент Бауманки, он собирал профсоюзные взносы у самого конструктора С. П. Королева, выполнял партийные поручения Министра обороны Д. Ф. Устинова, целый курс столичного училища сделал завзятыми театралами, сам был знаком с лучшими артистами столицы, бывал дома у Книппер-Чеховой (Ольга Леонардовна, жена А. П. Чехова — уроженка Удмуртии), и читательский билет № 1 в библиотеке «Механа», — конечно, тоже его.
Он — один из отцов- основателей и деятельных организаторов вуза, интеллектуал, горячий патриот ИМИ, любимый декан титульного Машиностроительного факультета, редкий человек, вспоминая которого, рассказчики наперебой ищут превосходные степени прилагательных... Это для него, один из выпусков «стрелкачей» — оружейников ИМИ расписал «под хохлому» весь асфальт на центральной площади студгородка, выводя огромными буквами: «Саушкин — друг человека!»
В соответствии с приказом по Механическому институту: «Принять Б. В. Саушкина с 3 июня 1952 года на должность...» он сначала — завлабораторией спецфакультета с месячным испытательным сроком ...«, с сентября 1952 г., первых дней работы Ижевского механического института, — ассистент кафедры технологии металлов, потом — старший преподаватель техмаша, потом — 40 лет на старейшей кафедре университета «Производство машин и механизмов», с января 1965-го — любимый декан Машиностроительного факультета.
В период становления ИМИ, кроме комплектования мастерских, Саушкин занимался организацией научной библиотеки, всегда был занят общественно-партийной работой, ездил со студентами на целину, он — идейный и горячий вдохновитель культурного расцвета в студенческой среде «механиков»- от театра до спорта, сам всю жизнь коллекционировал и интересовался живописью.
Вспыльчивого и увлекающегося, очень похожего на молодого Блока, добрейшего и сурового декана студенты обожали и уважали за необыкновенную принципиальность и справедливость. Называли — «самым эрудированным преподавателем» и «технологом с тончайшей душой», а также «ангелом-хранителем», который уберег не одну студенческую судьбу.
«...Конструктором я стал благодаря моему земляку Борису Владимировичу Саушкину, — не раз повторял и В. А. Ярыгин, автор одноименного пистолета ( 9-мм ПЯ), Заслуженный конструктор РФ, Почётный гражданин Ижевска и Удмуртской Республики, выпускник ИМИ 1973 года. Он-то и предложил мне поступать на этот факультет... Это был декан, который уважал студентов, — и да, студенты его любили: «Саушкин — друг человека!» ....
Борис Владимирович работал в ИМИ до июня 1995 года, когда он, «Заслуженный работник народного образования УР», ушел на пенсию. Но все это было потом, после войны, в мирной жизни...
В последние годы жизни Борис Владимирович перенёс тяжёлую операцию, уже не вставал на ноги, ездил на каталке. Мы приводим отрывок из записи его большого последнего интервью 90-х годов, совсем недавно обнаруженного в архивах вуза:
«Когда началась война, мне было 16 лет, я учился в школе ... Мы с отцом как раз собирались ехать в Ленинград, после 1939 года мне хотелось посмотреть линию Маннергейма. В день, когда объявили войну, я ходил купаться, был жаркий день. И еще очень я, значит, беспокоился, что у меня ... кровавая мозоль была на ноге — ну, как я поеду? Мне присыпали ее стрептоцидом. Я лежал в гамаке...
Я 1925 года рождения, а все мои одноклассники были — 1924 го, их всех в августе месяце призвали в армию, и почти все они погибли. Мой лучший друг Володя Горшков погиб в мой день рождения в 1945 году, 18 января, похоронен в городе Млаво в Польше. Вот как я встретил войну.
Потом дальше. Я поступил в МВТУ, институт имени Баумана. Сдал зачеты и где-то в декабре месяце отец мне звонит из Алнашей и говорит: «Будет призыв 1925 года, у тебя отсрочки не будет. Приезжай домой, уходи из дома в армию». Я взял лыжи, доехал до Агрыза (от Ижевска до Алнашей 100-120 км. — от ред.) и ночью пошел на лыжах домой. Доехал до Иж-Бобьи и ... встретил там стаю волков. Постучался в первый дом, меня пустили, я уж переночевал, а утром — до дому.
6-го я пошел в военкомат, сказал, забирайте меня в армию. Меня, конечно, с радостью взяли и направили вместе с 18-ю такими же в Воткинское пехотное училище (3-е Ленинградское стрелково-снайперское училище). Так я оказался в армии. Впоследствии узнал, что всем студентам МВТУ дали бронь и никого в армию не взяли. В общем, вот так: считайте-не считайте, доброволец я или призывник — как угодно. Наверно, призывник. Кстати говоря, официально, юридически в армии тогда добровольцев не было — это я уж потом узнал, когда в разных комиссиях был после войны.
Проучился я в училище полгода, но не кончил. Во-первых, почти все мы там были больны. Фурункулезом — недостаток питания, холод, а во-вторых, — как раз была Курская битва. Одели нас в солдатскую форму, сдали мы курсантские погоны, и где-то 8 июня 43-го нас направили эшелонами на фронт. Под Арзамасом мы попали под бомбежку, потом один эшелон пустили на Москву, а остальные эшелоны на юг — вот те попали непосредственно в бои. А я попал в воздушно-десантные войска.
Поскольку мы все были дохлые и худые, посмотрел на нас командующий ВДВ, не помню фамилию, кажется, Глазунов и сказал: «10 дней! Вылечить, сон увеличить на два часа, увеличить довольствие — кормить их кашей до отвала, чтобы приняли человеческий вид». Его, помню, сопровождала Людмила Павличенко, знаменитый снайпер. Потом я поступил в Институт иностранных языков Советской Армии (курсы), но заболел воспалением легких, пробыл в больнице месяц, меня направили в запасной полк, оттуда -в 32-й гвардейский отдельный .... танковый полк. Пока я был в ВДВ, я все же получил хорошую физическую и психологическую закалку — у меня 13 прыжков, из них шесть — с ручным раскрытием, без автомата, правда. Нас пытались дважды десантировать, один раз под Днепр, другой — в Крым, и в третий раз уже были на аэродроме, но... только описали аэродром — и обратно получили приказ идти в казармы.
«На фронт я попал 29 мая 1944 года под Полоцком. 32-й гвардейский танковый полк. Состав полка — 365 человек, половина экипажей — офицеры, экипаж — 4 человека, танки ИС (серия советских тяжёлых танков выпуска 1943–1953 гг. Аббревиатура ИС означает «Иосиф Сталин» — в честь И. В. Сталина. —ред.). К ним положены автоматчики, 5 человек, задача которых — защита танков во всех атаках. Я был примерно в 30 атаках. Конечно, страшно идти за танком в бой — все виды огня, которые только существуют, обращаются против них — надо не надо, все равно лупцуют...».
В мае 1944-го ефрейтор Саушкин — командир отделения 32-го гвардейского тяжелого танкового Новгородского полка1-го Прибалтийского фронта; в августе — „за участие в боях и проявленное мужество“ он был награжден своей первой медалью „За отвагу“.
Один из его бывших студентов, сегодня — директор муниципального театра „Молодой человек“ (наследника студенческого СТЭМа ИМИ „Ижмехсмех“) Евгений Вадимович Столов вспоминал: «... слышал я от Бориса Владимировича и о войне. Уже на его похоронах, соседка по дому, все повторяла его слова: ... всю Прибалтику я прополз на пузе. Всю! На пузе!. Понимаете, он и там, на войне — работал! Делал необходимое, страшное и опасное дело».
