День 9 февраля официально утверждён в качестве памятной даты Удмуртии законом «О праздничных днях и памятных датах УР», принятым Госсоветом УР 24 ноября 2020 года как дань памяти и благодарности подвигу наших земляков во время войны.
Ровно 80 лет назад, 9 февраля 1945 года, правительственная комиссия подписала акт о приёмке в постоянную эксплуатацию железнодорожной линии «Ижевск — Балезино», ставшей важным стратегическим объектом в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов.
Тяжеловесные поезда, груженные смертоносным оружием, изготовленным на уральских заводах, устремились на запад. Только в 1943-1944 гг. по линии было перевезено более 1,6 млн тонн различных грузов, главными из которых явились спецдревесина для авиазаводов, рудостойка для Донбасса и топливо для оборонных предприятий.
Возведение новой магистрали на западе Урала и было обусловлено оборонными задачами. 25 ноября 1941 года Госкомитет обороны принял решение о строительстве Заволжской рокадной дороги. Она проходила параллельно линии фронта и была предназначена для маневра и перегруппировки войск, снабжения их материальными средствами, а при необходимости — для эвакуации или ложных перевозок с целью дезинформации противника. Один из участков дороги — «по направлению от станции Балезино Пермской железной дороги до Астрахани» — был обозначен как «Ижевск — Балезино».
Эта дорога соединила южную и северную ветки Транссибирской железнодорожной магистрали, объединив кратчайшим путём Сибирь, Урал, Поволжье и юг страны. Она обеспечила бесперебойную поставку вооружения, боеприпасов, людских ресурсов и других стратегических грузов к фронту, позволила освоить новые лесные массивы Удмуртии и расширить топливную базу оборонных предприятий Ижевска.
Первоначально строительство секретного объекта № 31/38 поручалось 1-й бригаде Особого корпуса железнодорожных войск, но в январе 1942 года бригада была отозвана на фронт и успела выполнить лишь незначительный объём работ.
Дорога сооружалась в условиях, приближенных к фронтовым, методами народной стройки. В строительных работах принимали участие более 40 тыс. человек из 29 районов Удмуртии (из 37 районов существовавших в то время в республике). В основном это были мобилизованные в порядке трудовой повинности колхозники — старики, женщины и подростки с 12-13 лет. Максимальный выход работников был организован в июне и июле 1942 года, когда на трассе ежедневно трудилось до 24 тыс. пеших работников и 7,5 тыс. подвод.
Каждому району были определены места работ на трассе, объем работ и количество пеших и конных колхозников. Отдельные участки земляного полотна получили наименование работавших на них районов: Кулигинская, Шарканская, Балезинская выемки. Эти участки трассы районы целиком заканчивали сами. Земляные работы и искусственные сооружения производились сразу по всей линии и в основном были выполнены в 1942 году. Укладка пути велась одновременно с юга и севера.
Выполнено более 3 млн кубометров земляных работ, произведена вырубка трассы — на протяжении 95 км, возведено 182 искусственных сооружения.
Многие годы об этой странице истории Удмуртии было не принято говорить публично, профессиональные историки занялись исследованием её уже в 1990-е годы.
Но не найти в Удмуртии города, села, деревни, починка, населённого пункта, жители которых в той или иной роли или степени не внесли своей лепты в строительство этой военной дороги. И, конечно, были среди них десятки преподавателей, сотрудников и студентов нашего вуза, и сегодня многие вспомнят рассказы своих старших родных — бабушек и дедушек об этой дороге.
В 1997 году неподалеку от села Кекоран Якшур-Бодьинского района стараниями Горьковской железной дороги и Удмуртской Республики был создан мемориал, посвящённый тем, кто прокладывал дорогу. В нашей республике продолжается создание книги памяти «Трасса мужества Ижевск-Балезино», сегодня в ней более 5 тысяч записей- воспоминаний строителей дороги.
Что мы знаем сейчас из этих воспоминаний?
Из тяжелой техники за все время строительства было всего 2 экскаватора. Механизация — кувалда, клин, лопата, носилки. На дальнее расстояние грунт возили на лошадях, на ближнее — на носилках и тачках. Грунт мерзлый, оттаивали его и копали. Жгли лес, который вырубали. Бывало так — пророют колодец, чтобы пролез один человек, потом делали подкопы, охраняли этих людей, чтобы не было обвала
Самым трудным участком стройки считалась Кекоранская выемка рядом с одноимённым селом. Насыпи и выемки у Кекорана требовались высотой с пятиэтажный дом. Когда на земляные работы прибыли строители, пошли проливные дожди, грунт превратился в сплошное месиво.
По инженерной задумке необходимо было сделать выемку в 14,5 м в глубину и длиной более полукилометра. Сложность состояла ещё и в том, что сам грунт выемки был не пригоден для соседних насыпей. В итоге решено было вырыть колодцы, заминировать их и взорвать. Женщины кирками и лопатами вырыли 17 колодцев в тяжёлом грунте 2×2 метра и глубиной до 14 метров. Внутрь уложили 93 тонны взрывчатки. Селяне из Кекорана ушли на расстояние за километр, вынув в домах стёкла вместе с рамами. По словам очевидцев, взрыв был виден на расстоянии 15-20 км, а слышен за все 50 км.
Жили строители в шалашах, сделанных из пихтовых веток и глины, в балаганах из веток и соломы и бараках, в землянках, которые строили и рыли сами, сверху укрывали сучьями. Иногда, если повезет — «на квартире» в домах соседних деревень.
Вставали в 5 утра, работали по 12 часов, часто ночью работу не останавливали, и трассу можно было определить по кострам, заставляли порой и на поле спать, чтобы время не тратить. Работали под девизом: «Каждый удар топора, кувалды или лома — удар по врагу!» По двое суток не уходили с перегона — люди падали и засыпали на месте. Выходные давали только на Новый год и на 8-е Марта.
Питались продуктами, привезенными из дома, делали болтушку из муки и воды, ели кисленку (щавель), из нее мололи муку и варили саламат, баланду из ржаной муки. Пробовали лыко, его также мололи и заваривали, пекли лепешки. На стройке лошадей кормили скупо, они гибли, — тогда строители ели лошадей. Еду варили и на кострах из того, что привезли из дома, обычно — гороховый кисель. Весной собирали стылый картофель и пекли лепешки.
Вместо зарплаты — начисленные трудодни и паек. За план нарядчики спрашивали по законам военного времени, невыполнение оценивалось как саботаж. Для всех была установлена ежедневная трудовая норма, кто ее не выполнял, мог лишиться пайка в 600 гр. (за перевыполнение плана — 800 г., если не выполнишь — 400 г.) За ударный труд и перевыполнение нормы давали премию — кусочек мыла.
В деревнях добрые люди пускали строителей помыться в бане, испечь хлеб. Домой работников отпускали редко, чтобы вымыться в бане, выжарить одежду от вшей. Всю зиму ходили в лаптях, хотя морозы стояли суровые, люди страдали от вшей. Заболевшему человеку давали день-два отдыха.
Вокруг стройки стояла охрана с винтовками. Были случаи, что некоторые не выдерживали и убегали домой, но их возвращали обратно — приходили посыльные и под конвоем снова увозили на стройку, а кто сбегал повторно, везли в тюрьму, но и там заставляли работать.
Неизвестно сколько строителей дороги погибло от несчастных случаев, болезней, истощения и переохлаждения (зимой столбик термометра порой опускался ниже 50 градусов). Были и случаи самоубийства людей, не выдержавших мучений.
Землянки. Телеги. Ухабы.
Клячонки. Лопаты. Дымки.
А возле — мальчонки, да бабы,
Да, словно пеньки, старики...
«Ах, думалось, этой ли силе
Уступит земля свою власть!
Её мы слезами мочили,
Чтоб легче лопатой бралась.
Напружившись каждою жилкой,
В двуколки мы клали её:
Как раненую, на носилках
Наверх поднимали её...»
Так написал спустя годы участник строительства народный поэт Удмуртии Олег Поскребышев.
И тем не менее, наши земляки находили силы каждое утро: лишний день на фронте — это тысяча смертей. Устраивали соревнования, брали повышенные обязательства, гордились увидев свою фамилию в комсомольских «Молниях»...
Был такой призыв: «На перевес!» Это означало: если ты выполнил только свою норму, значит, фашист сегодня останется стоять на нашей земле. Чтобы он откатился назад, надо сверх нормы добавить «перевес». Чем больше перевес, тем скорее кончится война.
Весь заработок за июнь и июль 1942 года, за период максимальной мобилизации, колхозники перечислили на строительство танковой колонны имени Удмуртской Республики. Было собрано более 2 млн рублей.
... В конце октября 41-го в рабочий поселок Балезино прибыла эвакуированная «Ленинградская школа военно-музыкантских воспитанников» — интернат для одарённых воспитанников детских домов, где готовили музыкантов для Красной Армии, а самых способных — для учёбы на Военно-дирижерском факультете Московской Госконсерватории.
Интернат переименовали в Балезинскую спецшколу, заселили в барак льнозавода. Трудностей и лишений юным музыкантам хватало. Но они играли! Два оркестра, 16 человек — в ансамбле песни и пляски, в джаз-оркестре — 13 человек, женский вокальный ансамбль. Концертными площадками стали госпитали, воинские части, колхозы, а сборы от концертов — передавали в Фонд обороны СССР.
Выпускники школы уходили на фронт, в 1943 году набрали новых курсантов из местных...
В 1944-м Ленинград был освобожден от блокады, музыканты собрались домой, но в последнее свое удмуртское лето успели на концерты и на парад в Ижевске.
В мае 1943-го на строительстве 6 километров знаменитой дороги «Ижевск — Балезино» работали и юные «балезинские музыканты» — копали и носили на носилках землю, разгружали платформы с песком. Во время строительства произошла трагедия — погиб курсант Владимир Мурашенков.
* Использованы фотографии и материалы открытых источников, документы с сайтов gasur.ru и udmurt.ru, архива пресс-службы ИжГТУ имени М. Т. Калашникова.
