Наша ежедневная рубрика «75 мгновений войны» — это одна военная фотография и наш рассказ о ней: о городах и селах Удмуртии, о наших земляках — тружениках тыла и солдатах, о тех мгновениях войны, которые попали в кадр. Такими, какими они были.

Дом Чайковского

В самый канун войны страна отмечала 100-летие со дня рождения П.И. Чайковского. А в ноябре 1941-го Клинский дом Чайковского заняла немецкая разведывательная мотоциклетная часть. На первом этаже немцы устроили гараж для мотоциклов и сапожную мастерскую, на втором этаже музея расположились солдаты — более 100 человек.

Правда, согласно легенде, имеющей свое подтверждение, при отступлении кто-то из немецких солдат повесил на заборе табличку на немецком языке «Не трогать. Это дом Чайковского». Но от войны дом Чайковского это не спасло, как и присутствие сотрудников музея, которые не оставляли свои рабочие места во время оккупации ни на один день.

Клин стал первым городом, освобожденным от фашистской оккупации во всей истории Второй мировой войны, а музей — наглядным примером того, что оставляет после себя фашизм. Акт об ущербе этому памятнику культуры вошел в материалы обвинения на Нюрнбергском процессе в 1945 году.

К счастью, многие реликвии и архив дома-музея в Клину были заранее эвакуированы в Удмуртию, на родину композитора. 2 сентября 1941 г. в Воткинск в товарных вагонах прибыли музейщики и весь архив, библиотека, мемориальные предметы, обстановка личных комнат и рояль Петра Ильича. Сопровождал груз главный хранитель клинского Дома-музея и племянник композитора Юрий Львович Давыдов.

Кстати, и в Воткинске дом Чайковского, открытый в апреле 1940-го, стал первой военной потерей — музей закрыли 28 июня 1941 г., а в его помещении была городская больница и, потом, до мая 1944-го — авиашкола.

Эвакуированному музею Воткинский горсовет предоставил другое, двухэтажное каменное здание на улице Кирова, 20 (дом сохранился, сегодня это магазин «Хозтовары»). Директор музея Ефим Давидович Гершовский бесконечно хлопотал о его обустройстве: здание это пришлось ремонтировать и не всегда хватало дров, чтобы его отапливать. Как и все, клинские музейщики делили с воткинцами тяготы военного времени и недоедали,- помогала только картошка, выращиваемая на нарезанных для музея участках.

Но спасала, конечно, и работа. Ксения Юрьевна Давыдова, внучатая племянница композитора, в годы войны — заведующая архивно-рукописным отделом, вспоминала: «Как только была организована экспозиция, еще только в одной комнате, музей стал проводить „музыкальные среды“... Лекции читались на разные темы, преимущественно о творчестве Чайковского. Привезенные из Клина патефон и пластинки сопровождали лекции. Слушатели прибегали прямо из цехов, едва успев умыть руки... Опаздывавшие готовы были выломать двери, так сильна была тяга к мирной обстановке, к музыке.»

За годы в Воткинске музейщики провели более 200 лекций, бесед и музыкально-литературных вечеров, а музей посетило свыше 15 тысяч экскурсантов.

В марте 1944 г. музей открыл выставку к столетию Н. А. Римского-Корсакова, в июне 1944 г.- к 145-летию А. С. Пушкина. В июле, в чеховские дни, «Удмуртская правда писала», что на выставке музея публика увидела оригиналы писем А.П. Чехова —П. И. Чайковскому и даже экземпляр сборника «Хмурые люди», преподнесенный Антоном Павловичем Петру Ильичу с дарственной надписью.

В организуемых музеем вечерах и концертах принимали участие артисты Республиканского драмтеатра, участники художественной самодеятельности, военный оркестр духовой музыки и профессиональные исполнители, иногда — мирового уровня. Так, например, воткинцам играл приехавший из Свердловска пианист Генрих Нейгауз.

Генрих Густавович Нейгауз — выпускник Венской и Петербургской консерваторий, директор Московской консерватории, народный артист РСФСР. В 1941 году он был арестован за отказ от эвакуации, провёл восемь с половиной месяцев в тюрьме на Лубянке. После ходатайства Эмиля Гилельса освобождён и принудительно отправлен за Урал, но... Ему удалось сойти с поезда в Свердловске, где он и остался преподавать в консерватории до 1944-го, пока не вернулся в Москву.

«Счастлив дом, где звуки скрипки наставляют нас на ум» — сказал один поэт-фронтовик. «Все приходящее, а музыка вечна!» — говорил еще один, Маэстро и летчик-ас. Все-таки поэты — провидцы и пророки, к которым стоит прислушиваться.

Задолго до войны, в 1931 году, Осип Мандельштам написал стихотворение «Рояль», которое посвятил Г. Г. Нейгаузу:

"...Разве руки мои — кувалды?
Десять пальцев — мой табунок!
И вскочил, отряхая фалды,
Мастер Генрих — конек-горбунок.

Чтобы в мире стало просторней
Ради сложности мировой,
Не втирайте в клавиши корень
Сладковатой груши земной.

Чтоб смолою соната джина
Проступила из позвонков,
Нюренбергская есть пружина,
Выпрямляющая мертвецов."

В 1944 году в ноябре все ценности музея Дома П.И. Чайковского вернулись в Клин.

На фото: 1941 год. Город Клин во время гитлеровской оккупации. У Дома—музея П. И. Чайковского.

*В материалах рубрики использованы фотографии и материалы открытых источников, документы с сайтов gasur.ru и udmurt.ru., архива пресс-службы ИжГТУ имени М. Т. Калашникова