22 февраля 2022 года ижевскому «Механу», сегодня — ИжГТУ имени М.Т. Калашникова, исполнится 70 лет. Официальная история ИМИ-ИжГТУ достаточно хорошо известна: написаны о ней книги и замечательные мемуары, есть в университете документальный архив, большие собрания музейных экспонатов, фотографий и фильмов.
Но 70 лет — это целых 25 567дней! А в каждом из них — великое множество действующих лиц и самых разных событий, из которых и складывалась одна общая судьба, большая жизнь университета. Рассказать обо всех ее героях и обо всем, что было — просто невозможно, но зато можно вспомнить отдельные, известные или всеми забытые, счастливые, удивительные или драматичные истории, в которых, как в капле воды, отразилась вся полноводная река времени*.
«Немцы в городе»
Ижевский механический — в полном смысле дитя Победы. И дело не только в том, что с победного 45-го до рождения ИМИ прошло всего 7 лет... Ижевск, основной поставщик стрелкового оружия для всей армии воюющей страны, «кузница оружия Победы» по выражению маршала Д. Устинова, сосредоточение эвакуированных лучших оборонных предприятий СССР и профессионального интеллектуального ресурса был во многих отношениях «воюющим, фронтовым» городом. И неудивительно, что ключевые события военной истории, ее главные действующие лица и неотъемлемые приметы были связаны с, казалось бы, провинциальным тыловым городом, а позднее и с его молодым инженерным институтом.
Так, в Удмуртии во время Великой Отечественной войны было два крупных лагеря военнопленных, № 75 и № 155. Первый — у ст. Рябово в 75 километрах к западу от Ижевска, где пленные добывали торф для Ижевской ТЭЦ. Второй лагерь, обеспечивающий дровами ТЭЦ и газовую станцию мартенов — недалеко от деревни Сюровай по тракту Ува-Сюмси. В 1945 году оба лагеря были переведены в Ижевск, в новый лагерь № 371. Одно отделение — более 2 тыс. немцев, венгров и румын находилось в городке Металлургов в квартале от 8-й до 9-й Подлесной (это современная Студенческая) и от улицы 30 лет Победы до Школьной, до трамвайных путей — территория буквально прилегает к будущему Студгородку ИМИ.
О б этих лагерях и о работе с военнопленными сохранились воспоминания проректора Ижевского Механического института Леонида Алексеевича Пантюхина (1926-2009), который во время и после войны работал в лагерях военнопленных. Добавим, что и строительство Студенческого городка ИМИ в Металлурге началось буквально через год после открытия института, когда его единственный корпус находился на Горького, 79: еще в далеком 1954-м, здесь, в Металлурге было построено первое общежитие, обеспечивающее жильем студентов и преподавателей.
Еще один «немецкий» сюжет биографии ИМИ — вызывающая самые бурные дискуссии история пребывания немецких специалистов-оружейников в послевоенном Ижевске. Известности этой истории и ее значению добавляет имя выдающегося конструктора оружия Хуго Шмайссера, который шесть лет жил в Ижевске и работал на заводе N 74 (сегодня ОАО «Ижмаш»). Илья Владимирович Шайдуров, выпускник ИМИ и преподаватель кафедры «Стрелковое оружие» ИжГТУ, с 2003 года — научный сотрудник Университета бундесвера имени Хельмута Шмидта; участник программ " Пехотинец будущего" и программы по защите полевых лагерей от террористических обстрелов), автор ряда книг и журналист, предпринял немалые усилия, восстанавливая детали этой истории (ей посвящены его очерки в журнале «МАСТЕРРУЖЬЁ» (N 11,12, 2009 г). По данным И. В. Шайдурова, в группе немецких специалистов были: доктор Вернер Эрнст Грунер («Гроссфусс», создатель пулемета MG42, впоследствии ректор Дрезденского техуниверситета), Карл Август Барницке (главный конструктор «Густлофф-Верке»), Оскар Шинк (зам. ГК «Густлофф-Верке»), Курт Отто Хорн (разработчик MG42, «Гроссфусс»), Оскар Генрих Бетцольд («Густлофф-Верке») и Хуго Макс Рихорд Шмайссер («Хенель»). Единственный выбор, который предоставила военная советская администрация «командированным» оружейникам — ехать в СССР одному или с семьей.
А для истории ИМИ- ИжГТУ пребывание немецких специалистов в городе напрямую связана с нашей кафедрой иностранных языков — именно преподаватель этой кафедры и был постоянным, «прикомандированным» переводчиком при немецких оружейниках (некоторая информация об этом и была предоставлена пресс-центром ИжГТУ И. В. Шайдурову.)
Кафедра иностранных языков была основана в год основания Ижевского Механического института (1952 г.). Штат ее составлял всего четыре человека: зав. кафедрой Арнольдова И.К. и преподаватели: Шалавина В.А., Таипова М.Л., Абрамова С.В.
Маргарита Лутфуловна Таипова была прикомандирована к группе специалистов-вооруженцев в качестве переводчика. Из воспоминаний ее дочери, Светланы Михайловны Истоминой, ветерана республиканской Ленинской библиотеки (Национальная библиотека Удмуртской Республики):
«...Мама родилась в 1920 году, я родилась в 1944-ом...Ижевск конца сороковых-начала 50-х — это город военных заводов. Оборонный, закрытый и засекреченный город. Помню из детства, а мы жили в деревянном доме недалеко от завода на „Татарбазаре“ (район города недалеко от завода » Ижмаш«) — каждое наше утро начиналось с выстрела пушки где-то рядом на испытательном стрельбище. Послевоенное время — жили мы впроголодь. Конфет я в детстве, например, не знала, только колотый сахар и сладкую паренку. Зато у нас дома была русская печь, и бабушка замечательно готовила татарские блюда, кстати, и немцев-гостей как раз ими и угощали....
Когда мама с дедом приехали в Ижевск из Куйбышева, она поступила в Ижевске в художественное училище — думаю, стать художником -это была ее мечта, к сожалению, не воплотившаяся. Но вскоре училище по каким-то причинам перевели в Сарапул. Уехать туда материальных возможностей не было, родственников в Сарапуле — тоже, и маме пришлось училище оставить. Они очень долго переписывались с подругой-соученицей, сарапульчанкой, которая сначала жила у родственников в Ижевске и потом уехала в родной город, где и продолжала учиться в этом училище. Позже она работала декоратором Сарапульского театра.
Мама поступила на немецкий язык (выпуск английского отделения тогда был всего человек пять-шесть) на иняз в ижевский педагогический институт. Но рисовала она всю жизнь, ее большие рисунки дома сохранились. Прекрасно шила, и себя, в общем-то, обшивала сама, — ведь жили мы, как и все, небогато. Помню на наших окнах занавесочку из марли с шариками из ваты — наверное, это мама придумала такое «дизайнерское» украшение...
Знаете, все мои приятельницы и подружки, которые приходили к нам, были в восторге от моей мамы. Никакой назидательности, никакого поучающего тона (может быть, оттого, что она много лет работала со студентами), она умела говорить с молодыми, была очень общительной и всегда шутила.
После вуза мама недолго работала в вечерней школе, потом — на заводе " Ижмаш" и, то ли в конце 46, то ли в начале 47-го, ей предложили быть переводчицей у немецких специалистов. Мама — мне уже взрослой -рассказывала, как немцы ей признавались, что поначалу были в ужасе: как с переводом справится вчерашняя студентка (недавно закончившая вуз), как они будут понимать друг друга, но все эти опасения не оправдались. Немецкий у мамы был очень хороший.
Жили немцы на углу улиц Ленина и Красной, в довоенном доме тридцатых годов с балконом, я была там в гостях, но подробностей не помню. Мама работала с ними только на заводе, и не должна была сопровождать их в нерабочее время. В первые годы она была у них единственным переводчиком, хотя знаю, что позже приняли еще кого-то...
По-русски немцы говорили с трудом, это правда, но вот видите- для меня открыточку Грунер написал по-русски (маме он писал только по-немецки). Впрочем, его коллег я почти не помню. Знаю, что был Шмайссер среди них, но и его не помню.
А Грунера я так и звала «дядя Вернер». Он приезжал к нам в гости — всегда или с сыном, или с женой, они приносили сладости и фрукты —а это была такая роскошь в Ижевске! Как-то зимой принесли куличи с какими-то цукатами, видимо, отмечали Рождество.... Лучше всех, конечно, я знала младшего Грунера, его сына Хольгера (одно время мальчик учился в 22 ижевской школе) Во дворе были качели — мы с ним вместе на них качались...Знала, что потом, когда они уехали из СССР, Грунеры жили в Дрездене, а мама и Вернер переписывались.
С ним они виделись в Москве, когда она ездила учиться (ФПК) в столицу. Из маминых рассказов знаю и то, что в 70-х-80х годах Грунер уговаривал ее уехать в Германию. Мама была в полном здравии, и не было уже такого железного занавеса, уехать было реально, но... она так и не решилась. Ей так хотелось, и она так боялась!
Сохранились в домашнем архиве и письма, которые получала мама от Грунера. Он писал ей о своих делах и успехах, посылал какие-то вырезки из газет, где о нем писали...Я закончила вуз по английскому отделению (всю жизнь проработала в иностранном отделе Ленинской библиотеки), не так владею немецким, чтобы их легко читать, но и кому-то другому передавать мамины письма считаю себя не вправе«
Коллега по кафедре, Казанцева Галина Афанасьевна рассказывает о Таиповой: «Маргарита Лутфулловна была очень честная, порядочная женщина. Язык знала превосходно. Скажу вам честно, почему-то вначале я ее боялась, мне казалось она неприступной, но потом я увидела, что это веселая и очень внимательная ко всем женщина, и мы стали приятельницами. Я бывала у нее дома, знала, что она любила рисовать — она мне показывала свой альбом с рисунками... Еще она умела и любила шить- шила себе многие вещи...
О том, как она работала переводчицей, Маргарита рассказывала, но не могу сказать, что меня это сильно тогда интересовало, и сама я ее об этом не расспрашивала. Помню, что отзывалась она о немцах хорошо, помню, что позже она переписывалась с кем-то из них и даже встречалась в Москве ...»
Доцент кафедры немецкого языка Иваненко Лилия Павловна пришла работать на кафедру в начале 50-х гг. совсем юной девушкой, и со старшей коллегой Маргаритой Лутфуловной подругами они не были, но, как приятельницы и коллеги, они, конечно, много общались. О работе с немецкими специалистами, по словам Лилии Павловны, Таирова никогда не упоминала, кроме, по всей вероятности, одного-единственного доверительного разговора. Речь шла о ком-то из немцев, с которым отношения были ближе чем с остальными, они переписывались после их отъезда и за это у Таиповой были неприятности от КГБ. Светлана- племянница на самом деле Маргариты Лутфулловны, дочь погибшей на фронте ее сестры....
Добавим к сказанному, что Таиповы — татары, фамилия в России нередкая. Отчество нашей героини в документах записано " Лутфуловна«, так ее все и звали, хотя имя отца — Лутфулла —татарское старинное имя правильно пишется с двумя «л» (арабское имя, древнее). Отец Маргариты Лутфуловны был убежденным коммунистом, занимал какой-то значительный пост в г. Куйбышев (Самара). В маленький Ижевск к родственникам Таиповы перебрались в 30-е годы. Всю свою дальнейшую жизнь Лутфулла Таипов проработал простым бухгалтером.
На фотографиях из семейного архива Таиповых: (фотографии сделаны Вернером Грунером или, по крайней мере, его фотоаппаратом — у Таиповых его не было): Открытка, подписанная и присланная «дядей Вернером» маленькой Светлане; Жены немецких специалистов. 26. 01. 1951 год.; Светлана и Хольгер, сын доктора Грунера в Ижевске. 1950 год; Маргарита Лутфуловна Таипова; Дом Таиповых, 15 августа 1951 года.
*В рубрике использованы материалы печатных и интернет-СМИ, «Живой книги ИжГТУ», архивы технического университета и Управления по связям с общественностью ИжГТУ имени М.Т. Калашникова
